| предыдущая | оглавление | следующая |
Цель работы - набросать контуры нового синтезированного мировоззрения, которое начинает складываться в Сов.Союзе... Хотя многие его еще не осознали - оно характерно более для людей научно-технической и заводской интеллигенции.
Непреложность нравственных принципов, их безусловность во всех случаях, их приоритет над политикой, экономикой и идеологией, основополагающий принцип нового левого мировоззрения в СССР. Его проекцией является сформулированное Сахаровым положение, что главный критерий прогрессивности любого строя или развития - это степень реализации демократических прав.
Суть нового левого мировоззрения в СССР - синтез всего, что представляется истинным, необходимым и нравственным в мировоззрении старых правых и старых левых...
Положив в основу описываемой системы взглядов нравственность, В.Б. ее саму выводит из неизменной природы человека, вернее, его сознания, как неизменной и все определяющей сущности. Задача заключается лишь в том, чтобы привести в соответствии с этим сознанием (видимо, выраженном в нравственных нормах) свою жизнь, свое бытие, "гуманизировать его и очеловечить".
Формулу Маркса "Бытие определяет сознание" надо не отбрасывать, а уточнять: "Бытие определяет форму проявления неизменных, основополагающих свойств-потребностей сознания".
...На взгляд новых левых, нравственные нормы безусловны, т.к. они рождаются из осознания неизменности и автономности основополагающих свойств-потребностей сознания, являются их проекцией. А бытие? - Бытие не может изменить нравственные нормы, но может помешать им помочь жить в соответствии с ними.
Материалисту трудно согласиться с таким бескомпромиссным идеализмом. Однако, если свод этических правил не выдвигается в качестве новых непреложных для всех догматов, то у меня нет причин спорить с такой верой. Мне кажется верным описание отношения нерелигиозной части диссидентов к факту роста в их среде религиозного сознания:
Большинство "новых левых" в СССР нерелигиозны, однако они решительно против всяческого ущемления любых религий... Большинство "новых левых" с уважением относятся к искренне верующим людям. К людям, не ищущим в религии оправдания для ухода от гражданской ответственности и не ищущим в религии убежища от внутренней свободы после разочарования в идеологических нормах, а также опоры для гордыни и пренебрежения к неверующим (или иноверцам)... Но выражают недоверие к определенной категории новых верующих, которые выражают свою веру в формах, слишком напоминающих догматическую нетерпимость, категоричность и высокомерие, характерных для господствующей в стране идеологии. "Новые левые" убеждены, что человек может быть внутренне свободным и нравственным, не будучи религиозным, т.к. потребность к добру и нравственности имманентна человеческой природе, "сознанию" и все более осознается людьми по мере их развития и накопления исторического и личного опыта. Религия может способствовать этому, но может, вольно или невольно, и препятствовать, как это не раз наблюдалось в истории.
"Новые левые" не верят, что религия может быть панацеей для человечества, тем более в тоталитарных странах. ...Если совесть и способность к сопереживанию подавлена жизнью в человеке, то религия не только не помогает, но часто делает такого человека еще более опасным для общества: дает, очевидно, иллюзию искупления грехов, опору для гордыни, оправдание для эгоизма и самовозвеличения..."Новые левые" не верят в возможность широкого возрождения религии в России... "Новые левые" признают высокую ценность "религиозного сознания", но не считают, что это - от Бога или обрядов..."
В области экономических отношений В.Б. выдвигает рыночную экономику, но с "ограничением свободы в накоплении капиталов", что, видимо, равноценно государственному изъятию прибылей и отсутствию свободы капиталовложений. В.Б. не развивает подробно свой проект, но, если он будет последовательным, такое предложение неизбежно ликвидирует связь между деньгами потребителей и размером производства, т.е. попросту зачеркнет свободный рынок.
Мы стоим за свободный рынок, на котором будут конкурировать групповые и частные предприятия, но мы против конкуренции в накоплении капитала, в расширении производства. Она превращает накопление в цель, а человека, в средство этого, в объект накопления. Кто отстает в накоплении, того "съедают". Такую агрессивную конкуренцию (в отличие от соревновательной) трудно совместить с нравственными принципами, как глубоко безнравственна и ее неизбежная спутница - акция, дающая одному человеку возможность за счет одного взноса (на покупку акции) бессрочно эксплуатировать других людей... Агрессивная конкуренция начинает угрожать и природе... она же является главным стимулом коммерциализация искусства...
Не должны мы забывать и о том, что максимальная эффективность экономики для нас не может быть целью. Уже тем, что мы хотим устранить агрессивную конкуренцию в накоплении капиталов, мы заведомо идем на снижение нынешнего бешеного напряжения в производстве. Следует, очевидно, стремиться тут к некоему среднему, оптимальному уровню...
Для либералов-экономистов очевидна неприемлемость и утопичность таких предложений. Однако, В.Б. тут же поправляется:
Но "новые левые" в СССР, разумеется, не предлагают запрещать накопление капиталов. Государство (разумеется, демократическое) должно конкурировать в расширении воспроизводства как с групповыми, так и с частными предприятиями (и кооперативными)... Государство за счет налогов будет создавать новые предприятия и передавать их коллективам в полную собственность... Но должна быть свобода конкуренции с частными предприятиями... "Здоровая экономика должна быть открытой", но мы думаем, что победа будет за групповыми предприятиями. ...В так называемых социалистических странах нет других путей, поскольку у людей нет частных капиталов и нет умения инвестировать средства.
Вот теперь можно перевести дух и согласиться: пусть государственные и кооперативные предприятия соревнуются с частными. Пусть побеждает экономический эффект и людская привязанность. Мне понятно, что победит именно смешанная экономика с преобладанием частных предприятий. От государственного хозяйства - к частному - таков путь развития на всех этапах (формациях) исторического развития. Не исключением является и стадия капитализма. Обладающее наивысшим развитием - сельское хозяйство Америки развивалось не по пути коллективизации (хотя в период появления с.-х. машин к этому был большой экономический соблазн), а, напротив, по пути разукрупнения больших хозяйств до семейных ферм как наиболее эффективных. Тот же путь ожидает и промышленность. И как раз этот путь децентрализации и будет дорогой к равенству, а еще дальше - к коммунизму. Я в это верю. Но понимаю, что у других людей, в том числе у В.Б., другая вера, и уважаю ее.
Описывая свой проект возрождения беспартийных Советов трудящихся, В.Б. мечтает об особом будущем для России ("У России иной путь, чем на Западе"), основу которого он видит в характере советского человека:
В советском человеке есть и плохие черты - продукт тоталитарного рабства - холуй, хам, жлоб... - и положительные черты - органичный демократизм, чувство равенства и справедливости, гражданская ответственность и идеализм,... здоровый интернационализм и отчужденность от всех форм капиталистической жизни. Частная собственность на средства производства и на рабочие руки, накопление денег, капитала - как цель жизни и как средство господства и самоутверждения - все это чуждо большинству советских людей. Конечно, государственный капитализм при своем разложении порождает капитализм подпольный, но подпольные коммерсанты вызывают презрение у советских людей, и самое любопытное, что именно подпольные коммерсанты, как правило, представляют собой средоточие всех худших, холуйских советских качеств. Капиталистические формы чужды советским людям, как безнравственные и унижающие человека формы жизни...
Как все же странно слышать о таком разложении "советского человека" по полочкам: вот это в нем плохое, а вот это - хорошее, и надо сохранить во что бы то ни стало. А на деле в этом человеке (я это по себе знаю) эти "хорошие" и "плохие" свойства замешаны густо и неразрывно. Верноподданность и безответственность неотрывны от презрения к буржуям и чувства равенства. Невозможно оставить в советском человеке одни "хорошие" социалистические черты, убрав все остальные, нехорошие. Русские - такие же люди, как и европейцы. И если они станут столь же свободными, то не избежать им ни европейского рационализма, ни "буржуйской" независимости и расчетливости. То же презрение, которое В.Б. высказывает к современным "подпольным коммерсантам" в стране, т.е. экономически независимым людям - без анализа и разбора, огульно, - производит неприятное ощущение фанатизма и нетерпимости.
Однако, когда речь касается обсуждения конкретных перспектив демократизации страны, В.Б., полемизируя с "Письмом вождям" А.И.Солженицына, высказывает много важного и справедливого:
Сегодня для советских вождей отказаться "только" от идеологии - примерно то же самое, что офицерам отказаться от присяги и знамени с целью ублажить солдат, смертельно недовольных жестокой казарменной жизнью или бессмысленной войной. Бунт в этом случае будет неизбежен. Многие офицеры, например, царской армии, хорошо это поняли после Октября, отказавшись в Феврале от царского знамени присяги (но не отказавшись от намерения продолжать войну до победного конца и отсрочить земельную реформу!).
Короче, путь Солженицына, если бы вожди приняли его, стал бы как раз наискорейшим путем к физической революции. Единственный же теоретически возможный мирный путь к обновлению Советской России возможен лишь на основе преемственности, т.е. на основе социалистических идеалов, далеко не столь ложных, как кажется Солженицыну, и, главное, не потерявших привлекательности в широких слоях советского общества. Другое дело - религиозная вера в марксизм и в непогрешимость нашей модели социализма - эта вера исчезла, действительно, у всех.
...Наверху много знают о хаосе внизу - но боятся его раскрывать - боятся революции...Те же писатели и журналисты, которые сегодня боятся революции, не ожидая от нее для себя ничего хорошего, при ослаблении цензуры начнут невольно ее сами готовить. Профессиональное соревнование затянет их. Кому захочется отставать в хлесткости статей в разоблачениях, в вытаскивании на свет ужасающих фактов, в остроте мыслей и новых требований. Да и люди из народа, уже достаточно образованные, не станут молчать. Тем более, что для них демократические свободы субъективно не цель, а лишь средство освобождения от давящего их авторитарного хаоса, нужды, неустроенности.
Парадоксальное положение: первая причина, требующая срочной демократизации - тяжелейшие условия труда и жизни в стране - являются и первой объективной преградой на пути к демократизации (сверху), руководители страны много раз пытались начинать с экономики, чтобы потом, возможно, подумать и о демократизации, но из этого, разумеется, ничего не получалось... Большую роль играет и апатия в обществе, неверие после провала реформ... Люди, лишенные настоящей инициативы, не поддерживают инициативы правительства, и она становится жертвой бюрократического усердия чиновников, а то и их саботажа... Экономическую и демократическую реформу в СССР надо начинать одновременно.
К этим текстам у меня только одно существенное замечание: экономическая реформа проваливалась в СССР не потому, что не была увязана или даже предварена политической реформой, а потому, что была задумана не как экономическое освобождение, а, напротив, как укрепление и упорядочение экономической; планирующей власти. Реформы же типа НЭПа, без сомнения, были бы успешными - это подтверждает как наш исторический опыт, так и опыт европейских социалистических стран.
Однако, переходя к описанию своих предложений демократизации, В.Б., подобно многим, не может удержаться от утопизма. Его надежды на научно-техническую интеллигенцию (которая сегодня, как известно, отличается верной службой руководству), выглядит не менее странно, чем надежды религиозных диссидентов на всеобщее покаяние. А выражаемая В.Б. попутно ненависть к социальному слою "услуживающих" (частным образом) людей, мне кажется не менее разрушительной, чем ненависть А.И.Солженицына к коммунистической идеологии:
Созрело ли советское общество для демократии? - Главная опора и надежда демократии - инженерно-рабочий слой... К капитализму, к продаже акций они не пойдут... хотя бы потому, что большая часть акций достанется опять же нынешним привилегированным лицам и подпольным коммерсантам, паразитирующим на бюрократической системе...
Инженеры и рабочие больше всех заинтересованы в порядке на основе демократии и сохранении нравственного здоровья... Эта жизнь приучает их к терпимости, уважению, к правам человеческого существования и к самостоятельности, критическому мышлению (приходится, вопреки всему, создавать реальные вещи), что, думается, и составляет основу любого демократического строя... Этими людьми Россия безвозвратно врастает в западную, индивидуально-демократическую цивилизацию. Нынешняя относительная пассивность инженерно-рабочего слоя происходит из-за специфики их положения (на государственных предприятиях) и нехватки информации.
Ужасающие портреты людей из народа, которые рисуют сейчас иные гуманитарии, они списывают, главным образом, с "услуживающих" (торговля, обслуживание), слоя, действительно, более всего деморализованного и разобщенного. Этот слой многочислен, особенно в столицах, но, на мой взгляд, он настолько уже деморализован, что неспособен к самостоятельным действиям. Он может быть опасным, лишь будучи мобилизован соответствующими органами, да и то при отсутствии отпора.
Поистине, как трудно удержаться в рамках объективности и доброжелательности, вырабатывая свое мировоззрение! Одна надежда - жизнь нас научит!!!
| предыдущая | оглавление | следующая |
