3.10 Заявление для печати (восьмой вариант)

Уже через два часа после встречи с корреспондентом, немного одумавшись, Витя звонил "коллеге" с просьбой разыскать корреспондента и сообщить ему, что этот текст зря подписан, что по недосмотру и спешке он пропустил в нем много чужого. Однако тот обещал связаться лишь в понедельник и советовал не беспокоиться: никто не хочет плохого, все будет "хорошо".

Я этой "новостью" была просто подавлена: впервые Витя совершил такую крупную и ненужную, просто необъяснимую ошибку. Что его толкнуло подписать это, почему не ушел сразу? Ради чего втаптывать в эти грязные согласования себя именно сейчас, после суда? – Я этого просто не понимала. Витя говорил, что во всех этих заявлениях есть то, что он и вправду думает, но выражено это, конечно, ужасно, не его словами, лживо и подобострастно, а почему он поддался на корреспондентскую мягкость и сам не знает.

После бессонной ночи Витя решил, что ошибки должны исправляться, что с этой историей надо развязаться кардинально, а для этого встретиться с иностранным корреспондентом и в интервью рассказать, наконец, все своими словами. И на этом поставить действительно, точку – больше никаких выступлений в печати.

Днем в субботу мы вместе отправились с визитом к человеку, с которым Витя консультировался перед судом. Цель – получить совет и помощь во встрече с иностранным корреспондентом. Поскольку Витя уже после той встречи понял, что не будет желанным здесь гостем, то пошла я одна с его просьбой. Разговор был тяжелым, Вите с детками на улице пришлось ждать довольно долго моего возвращения. Новости я ему принесла грустные: отношение к нему еще больше ухудшилось ("дальше падать некуда"), помогать ему никто не будет, но разрешили зайти ненадолго.

В конце концов Витя получил согласие, что его интервью может быть просмотрено, а затем принят будет окончательный ему совет.

Писал Витя этот последний, уже вправду свой вариант мучительно трудно. Многое в нем я не понимала и не принимала, со многим не согласна и сейчас. Но ведь это его интервью. Но чем дальше, тем страшнее мне становилось: вдруг такой неожиданный для Вити выход на иностранного корреспондента будет воспринят "коллегами" как нарушение всех договоренностей, вдруг Витю снова арестуют? – и уже не столь страшным казался этот несчастный 8-й вариант, выцыганенный у Вити апэновцем. А может, он еще не будет принят высшим начальством, не будет опубликован, тогда никакого интервью не надо.

В понедельник 27 октября Витя снова звонил "коллеге", просил разыскать Строкова, чтобы забрать назад свое заявление, а тот сослался на то, что он Витину просьбу уже передал, корреспондент АПН его понял, сказал, что он сам с Витей свяжется и просил больше в их дела "не вмешиваться". Но, конечно, звонить Вите и не подумал.

Кажется во вторник 28.10 я отвезла Витин текст для ознакомления. Вот он: